Когда в 1980-1990-е годы началась обвальная эмиграция из СССР, уезжающие звонили тем, кто переехал раньше, вопросом: что брать? И получали ответ: золото, меха, картины, камни, кожу, хрусталь. Вещи по этому списку либо негде было достать, либо невозможно вывезти. Тогда повезли все, что было можно.
Оказалось, что у вещей тоже есть судьба. Одни зажили совсем другой жизнью, чем планировали их владельцы. Другие сыграли злую шутку со своими хозяевами. В течение десятилетий они удерживали их... в прошлом.
"Стол, стул и шкаф — свидетели..."
Написал в своем новом стихотворении Александр Кушнер, имея в виду безмолвных свидетелей нашей жизни. Советские эмигранты решили забрать своих свидетелей с собой. И правда, как можно было бросить чешскую или румынскую мебель, за которой охотились годами? Караван шкафов, кресел и диванов пересек Атлантический океан. Царицей этой эмиграции была сверкающая горка, которой предстояло наполниться посудой и хрусталем. Ведь именно горка, которая в других странах стоит на кухне, занимала в наших интерьерах центральное место. Она говорила о достатке и вкусе хозяев.
Думали так: поживем среди этой мебели, разбогатеем и купим новую. А получилось наоборот — мебель пережила некоторых своих владельцев. И вот она простояла 25-30 лет (какая реклама советской Румынии, Чехословакии, ГДР!) и стояла бы еще, если б не стихийное бедствие, настигшее Нью-Йорк. Клопы. Их нашествие длится уже лет пять. Город решительно борется с кровопийцами. Лендлордов сурово штрафуют, если они не помогают жильцам избавиться от этой беды. Спасая любимую мебель от химической обработки, наши люди тайно добывали из-под земли керосин. Но он оказался бессилен перед современным клопом. И тогда диваны и кресла, на которых спали по приезде дети, а потом играли внуки, просто выбросили и купили новую мебель. Так клопы провели модернизацию "русских" жилищ.
Советский хрусталь и западная медицина
Хрусталь увезти удалось! Конечно, это был не гусевский художественный хрусталь, на который подуй — и он "запоет". Но зато это были хрусталь и стекло, которые помнили счастливые минуты жизни, праздники и застолья: салаты оливье, рижские шпроты, маринованные помидоры, селедку под "шубой", "Советское шампанское" и обязательный букет тюльпанов в центре стола. Итак, вазы, бокалы, розетки, пепельницы, пивные кружки и блюда, неприхотливые и тяжелые, как прожитая жизнь, перекочевали в США и выстроились на стеклянных полках. Задачей этой армии было победно сиять, компенсируя мрачность рент — субсидированных квартир, в которых селились иммигранты.
Шли годы. Хозяева обрастали болезнями и врачами. И вот, странное явление — горки начали пустеть! Куда же исчезали ваза за вазой, розетка за розеткой, бокал за бокалом? Их несли врачам и другим медикам. Совсем недавно мне пришлось тащить огромную вазу из прессованного хрусталя врачу из Бруклина. Моя знакомая, бывшая советская пенсионерка, решила записаться в "садик" для пожилых. В этакий клуб для стариков, где клиентов развлекают, бесплатно кормят обедом и где они могут пообщаться. Щедрая государственная программа "Медикейд" субсидирует эти "садики". Но чтоб попасть в клуб, нужно решение врача. Старушка тетя Лиза решила дать врачу взятку испытанным советским хрусталем. Это была последняя ваза из ее горки. Все хрустальные поделки ушли таким же образом.
Даже в Википедии в разделе "Взятка" есть упоминание о том, что в странах Восточного блока врачам давали взятки за улучшенное медицинское обслуживание. Но то было в странах дефицита! Зачем давать ее в США, Канаде, Израиле? Анахронизм. Ну ладно, пожилые иммигранты, которые, как матрицы советской жизни, повторяют ее под любыми небесами. Меня удивляет другое: молодые и среднего возраста врачи, работники агентств по уходу, которые получали лицензии уже здесь, в Америке, зная американскую профессиональную этику и законы, принимают эту дань от стариков, сидящих на пособии. Врачи в Америке богаты, как магараджи. Они зарабатывают сотни тысяч долларов в год. Хороша добыча — советская пепельница из прессованного хрусталя за 10 долларов!
...Ваза, которую я волокла, была круглой и тяжелой, как человеческая голова. В офисе русскоговорящего доктора девушки с фронт-деск живо ее подхватили. Лиза получила свое направление в клуб. А вот в шкафу смотреть стало не на что. И она грустит, рассказывая про свой хрусталь и про то, как покойный муж обливался потом, перетаскивая вазы со стола на стол на советской таможне в день их отъезда.
Интересно, сколько тонн хрусталя вывезли из СССР 30 млн эмигрантов, которые сейчас рассеяны по миру? И как они вписались в медицинское обслуживание на Западе? На его качество они, конечно, не повлияли. Но на домашние интерьеры работников здравоохранения — безусловно.
