Сегодняшняя Москва как столица опирается на одну идею – национальную. Избушка на курьих ножках и то устойчивее. Москва, в отличие от европейских столиц, не интернациональна. И, как следствие – провинциальна. Она хочет выглядеть Европой, но в итоге обазиатчивается.

Сейчас, когда лечу на Запад, испытываю одно свежее чувство. В дополнение к прочим, охватывающим в Европе русского путешественника, – включая и то, что было подмечено еще в 1839-м Астольфом де Кюстином, описавшим разницу в выражениях лиц отъезжающих русских – и возвращающихся обратно.

Мне трудно выразить это новое (лет 10 назад его не было) чувство одним словом, – но, в общем, это ощущение, что вырвался из мира замкнутого и довольного этой замкнутостью в мир открытый и большой. На огромную планету, где пять обитаемых континентов, сотни стран и множество событий, в курсе которых хочет быть обитатель планеты. Неважно, какую газету я открою в аэропорту – Le Figaro или International Herald Tribune, – но в обеих я прочту про беспорядки в Тунисе и в Кот д’Ивуаре, про расследования в Штатах, про Польшу, про попытки «Хезболлы» низложить правительство Харири в Ливане, – и еще про массу всего, случающегося много где. И не только в «Геральд Трибьюн», которая «интернэйшнл», но и в абсолютно французской «Фигаро». Извольте: из первых шести полос – четыре отданы Тунису, Бельгии, Ливану, Нигеру, Гаити, убийству полицейских в северных кварталах Абиджана, и только две – Франции. Вот вы – вы укажете сходу на карте этот самый Абиджан?

Нет, я понимаю, что Тунис – бывшая французская колония, к нему во Франции отношение, как у нас к Молдавии, а Бельгия – это Евросоюз, на поезде до Брюсселя из Парижа час с мелочью, но так ведь и СССР претендовал на полмира! А вы давно читали репортажи из Каунаса? Вам показывают по ТВ, каких успехов достиг ресторанный бизнес в Эстонии? Вы, кстати, знаете, что от Таллина до Хельсинки под заливом собираются рыть тоннель?

Отсутствие в российских СМИ интереса к событиям в мире – это реакция на отсутствие интереса к событиям в мире у россиян. Оказалось, падение железного занавеса не обязательно провоцирует такой интерес. Особенно при росте заменившей занавес убежденности, что мир – это большой супермаркет, совмещенный с домом отдыха, и что вообще-то хваленые европейцы и американцы (не говоря уже про третий мир) – такие же драни, просто лицемеры и лицедеи, и если мы перекроем им трубу, то у них все тут же рухнет. И вообще, пусть трепещут, потому что мы поднялись с колен.

Я вовсе не хочу сказать, что Россия – страна третьего разбора и сорта. Думаю, по массе показателей мы сильно впереди того же Кот д’Ивуара, Берега Слоновой Кости, где и расположен Абиджан. Но в нашем отношении к миру заложен, к сожалению, полный набор стереотипов дворового пацана. Наш двор – самый крутой. Боятся – значит, уважают. Да ладно, блин, у них все то же самое. Кто платит девушку – тот и танцует. Ты чо сказал, кааазел?! Хорош учить, сами с усами. Чего мы там не видели? Лучше и милее в мире нету Родины родной.

Сон разума рождает чудовищ: современный русский искренне не понимает, что для миллионов европейцев, родившихся в одной стране, учившихся в другой, женившихся в третьей, а работающих в четвертой, патриотизм в русском значении – вообще бессмыслица. А смысл имеют лояльность и цивилизационная идентичность (где открытость и ответственность – базовые принципы для цивилизации Запада). И по этой, кстати, причине люди Запада смотрят на мир как на общий дом и как на сферу персональной ответственности. Их действительно волнуют бунты в Тунисе, резьба в Дарфуре и гибель китов в Патагонии.

Обратная позиция – мир как магазин или шлюха, обслуживающие за деньги, а круче тот, у кого денег больше – не то чтобы ведет к жизненному краху (я не думаю, что обвешанные пакетами соотечественники в аэропортах, которым я порой помогаю объясниться с местными, – что они страдают от того, что их жизни не задались: скорее они думают противоположное, и потому свои пакеты выставляют чуть напоказ).

Но эта позиция имеет неожиданный побочный эффект. Его недурно сформулировал – отдаю должное – в последнем номере «Афиши» за 2010 год президент института «Стрелка» Илья Осколков-Цинципер.
«Москва, – сказал он, – превратилась в азиатский город. На протяжении 300 лет в Россию ехали люди с Запада: евреи, поляки, литовцы, латыши, украинцы, немцы, шведы. А сейчас происходит обратный, очень мощный процесс: евреи все уехали, уехало очень много русских, и на их место едут азербайджанцы, армяне, таджики. Сейчас мужчины, когда встречаются, часто обнимаются и хлопают друг друга по плечам. Этого не было 10 лет назад. Мужчины при встрече только пожимали друг другу руки. Это влияние кавказской культуры».

Это верное наблюдение. Совсем как у Кюстина. Переезжая в другую страну, люди ищут не только, где им больше платят, – но и место, где действуют близкие им принципы. Россия – и прежде всего Москва – платят сегодня за свое моральное пацанство, то есть за предпочтение своячества закону, силы – справедливости, старшинства – таланту. И платой оказалась замена оевропеивания обазиатчиванием. Потому что принципы пацанства – совпадают с принципами феодализма, общинного уклада, клановых либо родоплеменных отношений, которые довольно часто встречаются в Азии, но уже не встречаются в Европе.

То, что я написал – конечно, всего лишь гипотеза.

Но если она хотя бы наполовину верна, превращение России в Азию никаким шопингом в Европе не остановить.

Дмитрий Губин