Кому хужее жилось? Лотяну или де Ниро? 

Теперь трудно вообразить, что в начале 80-х, появись на улицах тогдашней Москвы Мерил Стрип, Джек Николсон или сам Марлон Брандо, они могли бы свободно гулять по столице и даже, при желании, прокатиться в московском метро без всякой охраны, на них никто бы не обратил внимание. Ведь тогда, в 81-м году, на широких экранах не было ни одного фильма с их участием — ни «Крестного отца», ни «Охотника на оленей», ни «Кукушки» — ничего! Тем более, «Таксиста» или «Бешеного быка» режиссера Мартина Скорсезе. Однажды днем — это было в феврале 82-го года — я заглянул в ресторан ЦДЛ выпить чашечку кофе после радиозаписи на улице Качалова. Ну, выпью чашку кофе — заслужил после чтения стихов на радио, а вдруг кого-нибудь и встречу из знакомых братьев-письменников. И точно: в абсолютно пустом зале цэдээловского ресторана сидел одиноко мой старинный друг, поэт Юрий Давидович Левитанский. Я составил ему компанию. Мы оба, как это ни странно, в тот раз не пили, а просто беседовали о разном. Нам с Юрой было о чем поговорить. Вскоре еще какая-то небольшая группа людей вошла в зал этого ресторана, время было обеденное, час дня. «Привет, Майкл!» — услышал я знакомый голос. Это подошел, поздоровался со мной мой старый знакомец еще по школе-студии МХАТ 50-х годов, известный кинорежиссер Эмиль Лотяну. Эмиль был тогда в зените своей режиссерской славы. Его фильмы «Табор уходит в небо» и «Мой ласковый и нежный зверь» стали хитами советского кино. Теперь же Эмиль снимал, как сказали бы сегодня, — блокбастер о великой Анне Павловой. Его тогдашняя молодая жена Галя Беляева, в прошлом балерина, должна была не только сыграть, это было бы еще полбеды, но станцевать Анну Павлову. Все это уже по ходу съемок сего беспрецедентного проекта всячески обсуждалось в наших киношных кругах. «Здорово, Эмик, — сказал я. — Познакомься, это Юрий Левитанский». Надо сказать, что Эмиль Лотяну был, в общем-то, славным парнем. Он когда-то, в 53-м году, приехав из Молдавии, поступил на актерский факультет школы-студии МХАТ и был, как это ни странно, принят, несмотря на сильный молдавский акцент. Предполагалось, что этот кудрявый малец после окончания нашего пажеского корпуса вернется в родимый Кишинев, чтобы двигать в советскую глубинку систему Константина Сергеевича Станиславского. Однако предприимчивый и далеко не бездарный молдаванин (Эмиль намекал, что румын, не был ли он евреем?) переквалифицировался в кинорежиссера, поняв, что так оно будет интереснее во всех смыслах. Сначала снимал на «Молдова-филме», затем добрался и до матушки Москвы. Но, мало того, вышел в ведущие и вот теперь снимал чуть ли не совместное «американское» кино с немалым бюджетом и размахом. Эмилю, который и сам писал стихи и публиковал поэтиче-ские сборники, было лестно и приятно познакомиться с самим Юрием Левитанским, поэтом из самых известных и незаурядных. И тогда мой мхатовский кореш решил отблагодарить меня: «Майкл (он почему-то всегда меня называл на иностранный манер: Майкл, Мишель, Мойшле), — сказал режиссер, не вынимая своей неизменной трубки изо рта, — хочешь я тебя сейчас познакомлю с Робертом Де Ниро?» Я ни хрена не понял. «Эмиль, ты хоть трубку изо рта вынь, у тебя и без того с русской дикцией нелады. С кем ты хочешь меня познакомить?» — «С Робертом Де Ниро. Ты что, не видел его в кино?» — «Эмка, кончай мне башку дурить! С каким еще Де Ниро?» — «Да оглянись, вот он сам».
Москва, 82-й год, февраль. За окном поземка. Час дня. Пустой московский зал ресторана со знаменитой лестницей. А по лестнице спускается человек невысокого роста, коротко, под ноль, стриженая голова, брюки, спортивная куртка, очень напоминает какого-нибудь кавказца. «Кавказец» ближе подходит. Я охренел: действительно, Роберт Де Ниро собственной персоной. Великий Де Ниро — «таксист», «бык», «охотник на оленей», которому я пожимаю протянутую им руку! И на своем ужасном английском лопочу о своих восторгах от увиденных фильмов с его участием. Роберт улыбается своей знаменитой, кривоватой, только денировской улыбкой. Ему приятно. Он удивлен: я чуть ли не единственный человек из публики, который его признал в этой странной Москве. Нет, Роберт не сказал тогда слово «странная». Но тот его первый и короткий визит в нашу Москву, странной не только для него столицы одной шестой, кому угодно мог бы показаться странным. Чуть позже, когда я, с извинениями покинув своего друга Юру, оказался в компании обедавших в ЦДЛ американцев, Эмиля Лотяну и переводчицы из Госкино и узнал причину недолгого пребывания звезды мировой величины в Союзе, я обалдел в другой раз. Дело в том, что за тем столом сидела еще одна легенда американского кино — режиссер Майкл Пауэлл. Этот старик, поставивший когда-то «Багдадского вора», известного даже в Советском Союзе и снявший ряд других выдающихся лент, был направлен в Союз от американской стороны, чтобы помочь Лотяну сотворить хоть что-нибудь пригодное для американского проката из проекта «Анна Павлова», в который американцы вложили деньги. Старик Пауэлл привез с собой своего монтажера и свою жену — она блистательно смонтировала «Бешеного быка» Мартина Скорсезе, где гениально сыграл Де Ниро. Поняв, что потребуется тяжелая артиллерия, чтобы чем-нибудь заманить в кинозалы будущего американского зрителя, Пауэлл придумал ход: попросить Роберта Де Ниро сыграть в фильме Лотяну эпизодическую роль — импресарио балерины Анны Павловой, легендарного Соломона Юрока, привозившего в США не только Шаляпина и Павлову, но потом, в 60-х, Большой театр и всех наших великих музыкантов. И Роберт Де Ниро дал согласие безмерно уважаемому им Майклу Пауэллу, мэтру, сыграть сию малоинтересную ему эпизодическую роль. Роберт приехал в Москву, где он всегда хотел побывать. И тут выяснилось, что наше начальство из Госкино ему, Де Ниро, отказало в участии в советской ленте. Сегодня это звучит анекдотически. Но тогда, в эпоху товарища Брежнева, товарища Гришина и председателя Госкино товарища Ермаша, эта сказка была-таки былью.
Маленький экскурс в те достопамятные времена. Дело в том, что господин Де Ниро сыграл в прославленной антивоенной ленте «Охотник на оленей». Три молодых американца, русские по происхождению, из провинциального рабочего шахтерского городка воюют во Вьетнаме. Три трагические судьбы участников вьетнамской бойни. Казалось бы, почему советская делегация на Берлинском МКФ поднимается и в полном составе демонстративно покидает кинозал? Есть там одна сцена, когда, оказавшись в плену ненаших вьетнамцев, герои картины, в том числе герой Де Ниро, подвергаются унижению и пыткам на фоне — в этом-то все дело — портрета дедушки Хо Ши Мина. Тут-то наша делегация покинула зал, не досмотрев до конца эту абсолютно не антивьетнамскую, не антисоветскую, не антикоммунистическую ленту. Кино-то пацифистское. Однако в книге тех лет замечательного киноведа Кирилла Разлогова картина «Охотник на оленей» охарактеризована недвусмысленно, как идеологически для нас непригодная. Кирилл Разлогов, надо полагать, досмотрел ленту до конца. Но времена, времена-то сказочные, ермашовские: «Как живешь, приятель?» — «Как в сказке, чем дальше — тем страшнее». Короче, ничего не понимающему Роберту Де Ниро и Майклу Пауэллу отказали в участии актера. Нет, Роберт не хлопнул дверью, он даже не разгневался, он просто ничего не понял. Мало того, Москва ему понравилась. Он, оказывается, еще юнцом хотел побывать в славянских широтах. Ехал автостопом. Хотел увидеть Варшаву и Москву. Но ему уже на границе с Польшей сделали «стоп!». И вот он теперь попал-таки в столицу, в эту странную для него Москву, где ему не посветило сняться, где его никто не узнает на улицах.

http://deniro.narod.ru/kozakov.htm

Отредактировано elaosiren (2013-04-23 22:44:53)